26.05.2018

О бабе Ганне, Кате и Коле

Анастасия, Татьяна, Мария, Катя, Петр и внук Валерий, сзади сосед Суржик деда Бойко, 1949 год

Анастасия, Татьяна, Мария, Катя, Петр и внук Валерий, сзади сосед Суржик деда Бойко, 1949 год

Жизнь моей бабушки Ганны решающим образом повлияла на жизнь, счастье и несчастье её и деда Андрея детей. Об этих тягостях и трагизме её жизни никто не говорил и не говорит. И не только потому, что уже ушли все, кроме Кати, кто её знал, а прежде всего потому, что в то время и позже многие, почти все женщины жили такой же тяжёлой женской судьбой. И такие судьбы, и такой трагизм были привычны, поскольку не были исключением, а, скорее, были обычным явлением, обычной женской судьбой. Поэтому сегодня можно дистанцироваться и сказать, что тогда были такие времена.

Могу сказать, что примерно под такую же «жизненную женскую молотилку» попала моя мама Настя. Попала и сломалась, и ушла, обессиленная, из жизни в свои 29 юных лет.

А сколько других детских трагедий в семье моих бабушки и дедушки!

Помню рассказ тети Федоры о том, что два её брата, Фёдор и Иван, умерли, и умер совсем в младенчестве ещё один ребёнок. И каждый раз её мама Ганна молилась, благодарила и радовалась тому, что Бог забрал этих её детей. Потому что меньше забот и хлопот, и меньше ртов, которых надо кормить.

Да, наверное, это были тяжёлые годы революции и гражданской войны. И чуть позже, в 1928-1930 годах, Ганна с лёгкостью отдаёт свою вторую дочь Варвару в семью своей сестры Марьяны и её мужа Нестора. Нестора, который сексуально домогался Варвары. Она сама мне рассказывала об этом. Какое же это счастье материнства и детства? Ни того, ни другого!

Примерно такое же горькое детство, как я предполагаю, было и у Коли и Кати. Их мама Ганна не могла дать им, её двум последним детям, необходимой материнской любви. Не могла дать потому, что последние 4 года её жизни шла война, и в это время она болела раком матки. Тяжело работая, переносила стога сена, надрывалась и истекала кровью. Сядет в речку в холодную воду, чтобы остановить кровь, — и снова за работу. А дед мой, её муж, вместо помощи в это время гулял, то есть, изменял ей и жестоко избивал за её протесты. Поэтому ей, многострадальной маме Кати и Коли, и многих других её детей, было не до любви. В моем понимании, она жила в век жестоких сельских нравов, когда женщина всячески унижалась и эксплуатировалась всесторонне, в том числе, и в сексуальном аспекте.

Каждая крестьянская женщина была, скорее, биологической машиной для рождения детей, что необходимо было как по укладу жизни, так и для воспроизводства и поддержания численности населения. То, что это так, читаем в интернете:

ШОКИРУЮЩИЕ ФАКТЫ О ЖИЗНИ И БЫТЕ РУССКИХ ЖЕНЩИН В ДЕРЕВНЕ КОНЦА 19 – НАЧАЛА 20 ВЕКОВ

В 1906 году была издана книга «Жизнь Ивана» Ольги Семёновой-Тян-Шанской, дочери знаменитого путешественника, где приводятся интересные, иногда шокирующие факты о жизни и быте женщин в русской деревне конца XIX века. В то время книга не получила широкой известности, а после революции о ней и вовсе забыли. Только в наши дни она была переиздана, самые интересные фрагменты — далее в обзоре.

Беременная жена делает всё: справляет всю домашнюю работу, в поле вяжет, полет, молотит, берёт конопли, сажает или копает картофель, вплоть до самых родов. Иная баба при начавшихся родовых схватках бежит домой, «как овченка»: приляжет во время схваток на землю, а как боли отпустят, опять бежит. Матери на третий и на четвертый день после родов встают и принимаются за домашнюю работу. Иногда даже на другой день после родов родильница уже затапливает печь сама. На работу в поле мать идет через 5-7 дней после родов.

После первого ребёнка муж иногда оберегает жену, а уж после второго и третьего, конечно, нет. Если выпьет, то уже через неделю после родов начинает жить с женой, а нет, так недели через 2-3. Жену, конечно, не спрашивают о её желаниях: «Аксинья, иди-ка сюда», — и всё тут.

В трезвом виде муж бил жену редко, в пьяном — часто и чем попало. Бьют и палкой, и рогачом, и сапогами, кулаками, пинком. Если муж бьёт жену, и при этом сломает тот предмет из своего несложного инвентаря, которым чинил расправу, то ему гораздо более жалко этот предмет, чем избитую жену. Профессионального разврата не существует, но очень легко купить всякую бабу деньгами и подарком. Одна баба очень наивно признавалась: «Прижила себе на горе сына и всего-то за пустяк, за десять яблоков!» Случаи убийства незаконнорожденных младенцев очень нередки. Родит баба или девка где-нибудь в клети одна, затем придушит маленького руками и бросит либо в воду с камнем на шее, либо в густой конопле, или где-нибудь в свином катухе зароет…

Источник:

Моя бабушка Ганна, живя в той среде, не могла быть исключением в этих устоявшихся в те годы крестьянских нравах и традициях. Она мужественно вытерпела и сполна испила все муки своей самой тяжёлой женской судьбы. Одиннадцать детей и бесконечное количество абортов. Это, как теперь можно сказать, бесконечное сексуальное насилие и издевательство над организмом, дополненное её тяжёлым ежедневным трудом и избиением мужа, измотали её женский дух и молодое женское тело. И она, полностью измученная такой жизнью, болезнью и страданиями нелюбимой жены, лишившись сил, ушла из жизни в свои 49 молодых лет.

Посмотреть СОДЕРЖАНИЕ КНИГИ