Мало кто знает о Николае, а те, кто знает, не вспоминают. Это был тонкокостный (не в деда) юноша, весьма решительный и смелый в своих словах и действиях.
Николай объявил войну мачехе, а мачеха — ему. И они в период 1950-1953 годов были, пожалуй, злейшими врагами. В то время Николай часто уходил из дома деда и приходил в старый дом, где жили тогда Анастасия, моя мать, и я, Валерий.
Николай был страстным рыбаком, и мы с ним часто ходили на водокачку (пруд) переметом ловить карпов. Николай брал два колышка, нить перемета и плыл на другую сторону, разматывая его. Там ставил колышки и плыл обратно. Наживляли крючки и начинали ловить.
Должен сказать, что уловы были очень хорошими. Мы рыбачили целый день, возвращаясь домой лишь к вечеру. Именно от Николая — моя страсть к рыбной ловле.
Николай был вспыльчив и резок, но, в то же время, обладал таким же юмором, как и его старший брат Пётр.
На ноябрьские праздники 1952 года Николай с друзьями взрывал в костре мины. Где они их взяли, я не знаю. Один из осколков угодил Николаю в ногу. Помню, он пришёл, хромая, спрятался на чердак, снял ботинок. В ботинке — кровь, а в кости ноги, возле чашечки (на перегибе ступни) торчит чёрный металлический кусок размером примерно 10×15 кв. мм. Как он его вытащил, я, честно говоря, не помню.
По рассказам тётки Федоры, жизнь Николая с мачехой была невыносимой, и он намеревался даже лечь под поезд. Однажды он вышел на тупик, лёг, прикинул, как всё это будет, но на большее всё же не решился. Его строптивость, в итоге, определила его жизненный путь. Стремясь уйти от мачехи, он поступил в ремесленное училище (г. Донецк). Слабый физически, он, промочив ноги, заболел гриппом. В таком состоянии решил приехать к деду. Ехал зайцем, на ступеньках вагона. Промёрз, получил воспаление лёгких. Практически не лечился, поэтому воспаление перешло в туберкулез легких и привело к сравнительно быстрому угасанию и смерти в 25 лет.
На всю жизнь запомнилась мне последняя встреча с Николаем. Это было, кажется, в январе 1957 года. Я приехал на каникулы из детского дома г. Гуляйполе (а может быть, в январе 1958 года из с. Терпенье).
Прихожу к деду в гости. У них жил тогда Николай. Худой, бледный. О чём говорили, теперь уж и не помню. Перед моим уходом он вынул из кармана деньги и говорит: «Вот, возьми. Это моя пенсия. Мне они всё равно не нужны». И начал отсчитывать, как сейчас помню, по 5 рублей (у него все деньги были по 5 рублей). Одну, вторую, третью, четвёртую, пятую, шестую… Я не верил такому богатству, а он продолжает — двенадцатую, тринадцатую. Всего 65 рублей.
Не могу вспомнить, что я говорил и как благодарил, но этот его жест, этот подарок я запомнил на всю последующую жизнь. Все другие мне давали более мелкие деньги, кто 3, кто 5, ну, в крайнем случае, 10 рублей, а тут вдруг 65 рублей! Видимо, для меня это было огромным состоянием. И это взбудоражило мою психику, отложилось в памяти особо тёплыми воспоминаниями о Николае, о его способности быть щедрым.
Больше мне не пришлось встретиться с ним. Он долго и безуспешно лечился от туберкулеза. Но, очевидно, плохая пища и отсутствие душевного комфорта, одиночество (я помню, с какой тоской он говорил о несостоявшейся любви со своей девушкой), в конце концов, привели его к смерти. В мае 1960 года Николай умер. В это время я готовился к сдаче выпускных экзаменов на аттестат зрелости. Мне не сообщили о его смерти и похоронах. Я узнал о случившемся только после сдачи экзаменов.