Отчаянно бороться за жизнь и выживать

Коля, умерший в 25 лет, — это жутко печальная и поучительная для потомков рода Бойко история. И эта история — не единственная в роду деда Бойко.

В 29 лет умерла моя мама Анастасия. Примерно по такому же сценарию. Весной простудилась, воспаление лёгких, туберкулёз, смерть. В 36 лет ушёл из жизни Пётр. Повесился. В 49 лет ушла из жизни Ганна, жена деда Бойко.

Все они — и Коля, и Анастасия, и Пётр, и их мама Ганна — боролись за свою жизнь, но не так яростно и отчаянно. И в этих схватках со смертью проиграли и ушли из жизни. Все эти трагические и преждевременные их уходы из жизни были для меня неким сигналом и неким предостережением в моей жизни.

Будучи ещё юношей, я уже думал и говорил себе: я должен дожить до 25 лет и пережить дядю Колю.

Когда я переступил рубеж 25 лет, то с тревогой говорил себе: я должен дожить до 29 лет и пережить мою маму.

Когда я переступил рубеж 29 лет, то с тревогой говорил себе: я должен дожить до 36 лет и пережить дядю Петю.

Когда я переступил рубеж 36 лет, то с тревогой говорил себе: я должен дожить до 49 лет и пережить бабу Ганну.

Когда я переступил рубеж 49 лет, то с тревогой говорил себе: я должен дожить до 78 лет и пережить деда Андрея.

Сегодня, когда мне 74 года, я говорю себе, я должен ещё жить 30 лет. Потому что вижу другой пример — учёный, по книгам которого я учился, дожил до 104 лет.

Утверждаю: то, что я говорил себе, настраивало мой мозг и способствовало формированию моей жизненной программы, моего долголетия. Вследствие этого я разумно и осторожно шёл и иду по жизни: разумно живу, разумно питаюсь и прилагаю все усилия сохранить мою жизнеспособность ещё на многие годы. Кроме того, такое моё отношение и любовь к жизни повысило мои способности бороться и противостоять угрозам. Об этом я и хочу рассказать.

В детстве я, живя с мамой, которая болела туберкулёзом в открытой форме, был инфицирован этой же болезнью. И это проявилось в 19 лет. Много лет я лечился от очагового туберкулёза. Врачи с тревогой смотрели на снимки моих лёгких.

Может быть, поэтому я с тревогой и боязнью отмерял свои годы и давал себе установки дожить до 25, 29, 36 и 49 лет. Затем, в 28-33 года, я заболел желудочно-кишечными болезнями, вплоть до язвенного колита. Меня лечили в больницах, но мне становилось всё хуже и хуже.

И в 1975 году, когда узнал о язвенном колите, я прозрел. Полностью переосмыслил свою жизнь, увидел угрозу смерти. И сказал себе: я вылечу и спасу себя. Я должен жить. Я взял лист бумаги и написал все факторы, которые способствовали и способствуют моей болезни. А на втором листе написал, что я должен сделать. Я многое переменил в моей жизни. Например, развёлся с Шурой, поскольку совместная жизнь трепала мне нервы. А один умный еврей сказал мне: лучше раздельно, но за столом, чем вместе, но на столе. И я решительно последовал его совету. Сегодня я говорю, что это мое решение было совершенно правильным.

Кроме этого, я начал бегать, потому что прочел рекомендацию академика Николая Амосова: чтобы побороть болезнь, надо усилить обменные процессы, заняться движением и бегом.

Еще я занялся самовнушением абсолютного спокойствия и невозмутимости. Это был изнурительный и монотонный труд. И примерно через год я преобразил себя и свое подсознание. Действительно, я стал другим, совершенно спокойным человеком. Ещё я нашел свои травы. Придумывал лечения. Я занимался голоданием. Так или иначе, но примерно к 40 годам у меня произошло полное очищение кишечника и всего организма. И, о чудо, я понял, что я победил, то есть, я вернул себя к жизни.

Рассказ мой тезисный, но, тем не менее, думаю и надеюсь, что он сослужит кому-то добрую службу. И моя борьба за жизнь и её продление будет ярким примером неограниченных возможностей и верой для других. Верой в то, что можно восстановить своё здоровье. Об этом сказал тот же академик Амосов: «Человеческий организм настолько совершенен, что он может восстановиться с любого уровня упадка здоровья. Однако затрачиваемые для этого усилия должны быть пропорциональны степени упадка здоровья».