26.05.2018

Душевные раны и страдания деда

У детей деда, т. е. его дочерей, а также и у нас, внуков, остались лишь поверхностные воспоминания о нём: жил, приходил в гости, рассказывал, веселился, трижды женился, был здоровым, не ладил с детьми и последней женой и т. д.

Из эмоциональных воспоминаний — боль и обида на деда за то, что оставил часть детей и переселился со второй женой в новый дом, построенный им на станции Камыш-Зоря (бывшая Цареконстантиновка). И эта обида несётся детьми деда через всю их жизнь.

Однако, на самом деле жизнь деда была эмоционально более глубокой, а душа его — восприимчивой и страждущей, что, пожалуй, осталось не осознанным ни его детьми, ни, тем более, внуками и правнуками.

Дед был эмоционально развит, и поэтому тяжело переживал семейные потери, страдал от этого, получал всё новые душевные незаживающие раны, но не бездействовал, а пытался залечить их в меру своих сил и способностей.

Оценивая его жизнь и поступки, надо не забывать о периоде времени, в котором он жил. Колесо истории безжалостно давило и репрессиями, и голодом, и нищетой, и болезнями миллионы и миллионы людей. И поэтому понятно, что деду было не предотвратить всех потерь.

В 1944 году, в возрасте 49 лет, скончалась его первая жена (подорвалась тяжелой работой, а по другим сведениям — рак матки), и у деда на руках осталось двое несовершеннолетних детей: Николай (9 лет) и Катя (5 лет). В 1953 году, в 29 лет, от туберкулеза умерла его дочь Анастасия, оставив после себя единственного сына.

В 1954 году, в 19 лет, заболел туберкулезом, а в 1960 году умер его сын Николай. В том же шестидесятом умирает вторая жена — Пашка (саркома). В 1965 году, в 36 лет, ушёл из жизни его второй сын Пётр.

Каждая потеря — это рана на сердце, на душе деда. Раны, которые он пытался всячески залечивать.

Я помню, как после смерти моей матери, а значит, его дочери, дед активно определял, как распорядиться моей судьбой. Были варианты, что меня возьмёт на воспитание дед или кто-то из тёток (его дочерей). Состоялся совет или серия советов, где пришли к решению о том, что лучше сдать меня на воспитание в детский дом.

Очень трудное решение, и дед потом залечивал его письмами и своим отношением ко мне, как к сыну, но решение очень мудрое! И я думаю, что решающее слово здесь оставалось за дедом. Поступили бы со мной иначе — и я бы не получил никакого образования, потому как в те трудные 50-е годы каждый не мог справиться со своими собственными проблемами.

Вот письмо деда, написанное им в 1964 году:

«Здравствуй, дорогой внучек Валерий и твоя жена Шура. Передает дедушка вам горячий привет и крепко целует вас. Я очень соскучился за вами. Ещё привет вам от бабушки. Крепко целую вас, и пожелаю вам хорошей жизни, и хорошей между вами дружбы, и хорошей учёбы, чтобы вы сдали на отлично все экзамены.

Валерий, я хочу выслать тебе твои детские фотографии. Они будут тебе на память в твоей дальнейшей жизни. Мы как-то с бабушкой пересматривали фотографии и твои нашли, и заинтересовались над тобой и над твоими фотографиями и прямо заплакали. Я рассказал о твоей маме и о тебе, как тебя мама несла маленького из Гайчура. Эту историю о твоей маленькой жизни я рассказал бабушке…»

А вот другое письмо деда, полное горя и страданий (1965 год):

«Здравствуй, дорогой внучек Валерий и твоя Шурочка! Я хочу написать тебе маленькое письмецо о нашей жизни. Дорогенький внучек, ты ведь знаешь, какой мне большой удар нанёс мой сынок Петя. Я и до сих пор не пришел в свою память, каждую минуту говорю с матерью, и плачем, а потом говорим: раньше, пока ты был меньшим и учился, то я за тобой плакал, а теперь ты, слава богу, уже вышел в люди, но мне неожиданно пришло другое горе: сынок Петя такое горе или, иначе сказать, такую большую рану нанёс, что я этой раны никогда не забуду. И нельзя её забыть, пока я живой, пока и будет у меня эта рана.

Валерий, если б ты знал, что он написал отцу в тетради. Пишет 24-го: «Тату, не обижайтесь на меня, что я на себя накладаю руки». А за что — не пишет.

25-го пишет своей жене и сыну и говорит: «Галя и ты, сынок, я люблю вас и уважаю, но простите меня, что я так поступил и так сделал. Ты, Галя, не обижай сыночка и учи, а ты, сынок, слушайся маму и учись, хороший».

А тёще — выговор. Сестёр просит: «Простите мне, что я так сделал; это так надо сделать».

Эту запись нашли на второй день, как похоронили, в шифоньере, в ящике, там, где бритва хранилась. Он брился, и там была эта тетрадь. Всех-всех просит прощения и извинения: извините все родные, что я так сделал.

Уже сорок дней было 4-го, в субботу. Поминала Галя. Людей было очень много и всего было много. Пусть не обижается, что его не поминают. Ещё будут отмечать полгода и годовщину. Галя хату посвятила, а то кто-то в хате стучит и тарахтит и по чердаку ходит, и очень беспокоит. Но говорят люди, что это нечистый дух ходит по хате, так и порешили посвятить хату. Такое же было у бабушки Марьяны. Если не веришь, то поспрашивай бабушку Марьяну.

Как-то было, что спали они в другой хате, и им пришлось убегать к матери в другую хату. Хата была через сины (коридор – П. В.), и они туда убежали, а там спала мать и меньший брат мужа. И это было не один раз. А как посвятили, так и не стало ходить по хате.

Валерий, мы тебя просим или просто спрашиваем, почему ты забыл деда или почему-то сердишься, что писем не пишешь?

Теперь я спрошу тебя за фото. Ты, как был у нас в гостях, то фотографировал, но и по сей день нету.

На этом заканчиваю. До свидания, дорогенькие. Ждём ответа. Целуем, дедушка и бабушка. Привет свахе и свату, и всем знакомым, вашим деткам».

Вот эти письменные подтверждения — свидетельства живых ран на сердце и в душе деда. Но их, этих ран, было намного больше. Дед страдал по поводу трудного детства своих детей, Николая и Кати, и той непримиримой войны, которая была у детей с мачехой, женой деда Пашкой. Особенно много бунтовал Николай, уходил из дома. Дед мучился, но не мог предотвратить эту войну. Во время болезни Николая дед до самой его смерти был рядом с сыном.

Также страдал дед из-за того, что Катя слишком рано выпорхнула, а вернее, вырвалась почти ещё девочкой из родительского дома подальше от мачехи. Вырвалась и столкнулась с непреодолимыми жизненными трудностями, И единственное, чем дед мог помочь своей младшей дочери — завещал ей всё небогатое состояние: дом, всё в доме и двор.

Посмотреть СОДЕРЖАНИЕ КНИГИ