2015 год
«Женя! Напишу тебе о моем детстве. Отец.
Моё детство прошло в обстановке, которая недодала мне многих знаний, которые получают многие дети, живущие в интеллигентном и высокоинформационном окружении. Чаще всего это дети, живущие в интеллигентных и образованных семьях. В таких семьях образованные и умудренные жизненным опытом отец, мать, старшие братья и сестры, дедушка, бабушка, другие родственники оказывают существенное влияние на мировоззрение взрослеющих детей. Помогают разобраться в той или иной жизненной ситуации, передают знания, необходимые им на все случаи дальнейшей жизни. Случается, конечно, что, не имея образованного семейного окружения, некоторые необходимые для жизни знания и умения взрослеющие дети получают от мудрых соседей, от учителей. Но, как правило, их не всегда достаточно. Поэтому такой взрослеющий ребенок вступает во взрослый мир и идет по нему совершенно неподготовленным. И, идя по жизни, натыкается, образно говоря, на многие жизненные препятствия, преодолевая которые, совершает ошибки, принимая неправильные решения. Последствия от таких ошибок, как правило, самые нежелательные.
Моё детство прошло в далеко необразованном и неинформационном окружении.
Первые 10 лет моей жизни – это военные и трудные послевоенные годы. Жизнь без отца, с моей мамой, а примерно один год без мамы в детском доме… Жизнь в деревне и жизнь в Дагестане, среди простых и необразованных людей. Моя мать, с небольшим школьным образованием, в 1943-м году в 17 лет попала в эвакуацию. Эвакуировали колхозное стадо коров из Запорожской области в Ставропольский край. По рассказам матери, она пасла это стадо. Там же, в эвакуации, вышла замуж. Родила вначале первого сына. Но он вскоре умер. Затем родился я в 1943-м году. Через год моя мать, в 1944-м году, вернулась из эвакуации к умирающей матери, моей бабушки. Этим воспользовался мой отец, бросив мою маму и меня на произвол судьбы и вернувшись к своей довоенной жене и к своим детям.
После смерти моей бабушки 13.06.1944 г. моя одинокая молодая 21-летняя мать, оставшись без мужа, мытарилась и трудно, очень трудно выживала в обстановке голодных военных и послевоенных лет. Преодолевая лишения, моя мама искала пути и способы, как спасти меня от голодной смерти, от дизентерии, золотухи и других детских болезней. Подгоняемая голодом и отсутствием профессии и жилья, она вначале вышла замуж, переехав в село Гайчур к одинокому мужчине. Но очень неудачно. её второй муж ненавидел, избивал и держал меня, её сына, в голоде. Их отношения были, скорее всего, не лучшими, потому что вскоре она вместе со мной на руках ушла от этого второго мужа, вернувшись в отчий дом.
Шел 1945-й или 1946-й год.
В отчем доме были другие младшие братья и сестры… Мария, Петр, Николай и Екатерина. Их отец — мой 53-летний дед, имея сильную наследственность, был хорошим «кобелём». Поэтому ему, скорее всего, не было никакого дела до своих детей и до меня, его внука. Дед строил себе домик, по-украински «хату». Переехал туда, оставив прежний отцовский дом детям. Но в этом доме моей матери и мне не было никакого места. И никакого угла. Поэтому где-то в 1946-м году моя мать, покинув отчий дом, отправилась в Ставропольский край искать свое гнездо и свое былое семейное счастье, то есть своего мужа. Но не нашла его…
Позже я узнал, что летом или осенью 1944-го года, туда, в Ставропольский край, где жила моя мать с моим отцом, приехала его довоенная жена, с его взрослой дочерью, и они забрали моего отца к себе, в деревню, под Запорожьем, где он жил до войны.
Не найдя мужа, чтобы спасти меня, моя мать в 1946-м году сдала меня в детский дом. А сама переехала в Махачкалу. И нашла там работу на рыбоконсервном заводе. Примерно через год, когда голод отступил, мать забрала меня из детского дома и вновь вернулась в Махачкалу. Там она жила и работала до 1948-го года. Мне в это время было неполных 5-6 лет. Я был предоставлен сам себе. Катался на вагонетке, ловил змей и пауков. Чуть не утонул в море.
Вот из этой хроники можно судить о том, в каком информационном окружении жила моя молодая мать и я, её сын. Сплошная неграмотность, дополненная простыми деревенскими суждениями и знаниями. Обстановка военных и голодных послевоенных лет. Вместо врачей были знахарки и шептухи. Разгадывание снов и предсказаний по снам было всеобщим. Книг не было, или почти что не было. Газет тоже. Отсутствие у матери какой-то возможности учиться и набираться мудрости, чтобы передавать мне.
Позже, с 1949-го по 1952-й год, моя мама и я жили в родительском доме моего деда, там же, в поселке Куйбышеве, где прежде жили сам дед, его покойная жена и их дети. Получилось так, что двух младших детей дед забрал с собой, в новый построенный им дом на станции Цареконстантиновке, в 5-и километрах от родительского дома. Дочь Мария вышла замуж и переехала жить к мужу. А дом остался сыну Петру. Пётр должен был идти служить в армию. Дом был свободен от жильцов. Поэтому мой дед предложил моей маме жить в этом доме. Окружение в деревне было все такое же неинформационное. Я был предоставлен сам себе и улице. А зимой — школе, где я получал знания, какие получают все.
Позже, после смерти моей мамы, в 1952-м году, меня, осиротевшего, мой дед по совету с его детьми определил в детский дом, считая, что только там я смогу стать настоящим человеком.
В этом, как оказалось, дед был абсолютно прав…»